Ночь заботливым покрывалом окружила лежащих на широкой кровати обнявшихся девушек. Свечи догорели, слова все сказаны, слезы иссякли. Пришло время расставания. Пережитое потрясение еще слишком живо в их памяти, но сдерживаясь, с комком в груди, они пытаются подбодрить друг друга.
— Я напишу матушке письмо, — прерывающимся голосом начала Элеана, — попрошу принять тебя... Скажу, что сама тебя отослала, так как уже устроилась и мой будущий супруг предоставил мне новых служанок, — голос дрожит — ей страшно, поверит ли ей строгая мать, внемлет ли ее просьбе дать Грете вольную, не станет ли жизнь дома в Сумеречном королевстве для ее преданной подруги, бывшей по меркам ее матери всего лишь рабыней, хуже той, что пригрозил король?
Грете не нужно слышать мысли принцессы, ее голова полна собственных мрачных предчувствий. Что ее теперь ждет? Она больше не личная служанка госпожи... У нее больше нет положения, наиболее высокого среди домашних рабов, каждый в праве сделать с ней, что угодно. Стараясь не выдавать собственного отчаяния, чтобы еще больше не расстраивать принцессу, она притворяется, что верит ей, что рада будет вернуться домой, снова служить при королевской чете, увидеть Германа... Но нужна ли ему она теперь? Замуж то уже звать точно не будет...
Через час письмо, орошенное непрошеными слезами, было написано, холщовая сумка с немногими вещами служанки собрана, а один из преданных солдат королевской стражи Сумеречного королевстве, что привезли принцессу в Арунделл, ожидает у дверей, чтобы отвезти Грету обратно. Элеана достает кожаный мешочек из шкатулки с драгоценностями и протягивает подруге. Та крутит головой, отступает, отказываясь принимать единственные бывшие у принцессы деньги.
— Возьми, — настаивает Элеана, — к чему они мне? Моя судьба решена. Я рожу королю его желанного наследника и он оставит меня в покое. Меня всем обеспечат, — голос звучит ужасающе спокойно и безразлично — чувств уже не осталось, только тупая, ноющая боль где-то глубоко внутри, — а тебе деньги пригодятся, возможно, позволят начать новую жизнь, — продолжает она каким-то странным тоном, как будто пытается вложить в слова другой, тайный смысл.
— Моя принцесса, — растерянно шепчет Грета, принимая деньги, — я не знаю, как благодарить вас...
— И не благодари, — в тоне Элеаны снова появляется свойственная ей прирожденная гордая властность, — поезжай и будь счастлива, — она подает руку для последнего поцелуя и отворачивается, отпуская. Грета молча касается теплыми губами ее белой руки и уходит. Возле дверей она в еще раз оборачивается, чтобы запечатлеть в памяти образ обожаемой госпожи — спина идеально прямая, голова вздернута — никто и не догадается, что сердце ее обливается кровавыми слезами, а душа рвется на части от боли...
Элеана остается одна
За окном, освещаемые слабым светом зарождающегося месяца, колышутся воды темного озера. На мгновение возникает мысль, что было бы так хорошо опуститься в их ледяную глубину и все забыть... Но видение отбрасывается, как недостойное. Она — дочь великого короля и знает, в чем ее долг. Знает, в чем ее ответственность. И знает, что за слабость непременно приходится платить, при чем ценой порой непомерно высокой — болью близких.В изнеможении принцесса падает в стоящее перед балконной дверью большое, глубокое кресло. Уже поздно, но о том, чтобы лечь на кровать, ставшую свидетельницей недавнего счастья и последовавшей драмы, и думать не хочется. Мысли путаются от усталости, образы, что было отступили, снова начинают виться на поверхности ее памяти, как пар над холодной водой: темноволосый мужчина, распятая девушка, с изменившимся от наслаждения лицом, его глаза, светящиеся страстью, пурпурная мантия, колющая ее лицо, ощущение горячего жезла в горле, старый маг, башня, озеро — видения лихорадочно сменяют друг друга, завладевая ею, когда уже не понятно, где заканчивается явь и начинается сон... Да и сон ли это? Она не хочет, чтобы это было сном. Она цепляется за обрывочные воспоминания, как за единственную прочную вещь в этом зыбком мире, растворяется в них, распадается как дымка, поднимается в воздух, с восторгом ощущая неимоверный поток свободы, и летит...
Элеана приходит в себя в круглой комнате на вершине башни из ее сна. Сознание ее на удивление ясно, что бы не удерживало его — больше не имеет над ней силы. Девушка оглядывается — недалеко от нее, на высоком стуле возле заваленного свитками стола, сидит старый волшебник Виксениус и настороженно, с удивлением смотрит на нее. Он еще не звал ее, хотя и планировал встретить сегодня ночью. Но час еще не пришел. В течение дня он лишь осторожно поддерживал связывающую их сознания магическую нить, лишь слегка прикасаясь, чтобы почувствовать ее, подпитаться ее энергией, окунуться в ее чувства. Он не ожидал, что она сама воспользуется этой связью, чтобы прийти к нему — значит ее сила не так глубоко спит, как он рассчитывал. Это беспокоило его — она могла оказаться, куда более сильным источником, чем он мог справиться...
Принцесса не испытывает страха, лишь облегчение при виде старика-мага — это был не сон, она не сходит с ума. Подбежав к нему, она со стоном опускается на колени и лихорадочно раздвигает складки его мантии. Не давая ему прийти в себя от неожиданности ее смелостью, ищет и находит его пожухшее мужское достоинство и с благоговением берет в рот, отчаянно глядя ему в глаза, с восторгом наблюдая за его изменением. И вот уже перед ней — темноволосый мужчина ее грез, его длинный член привычно упирается в ее горло, а черные глаза принизывают насквозь. От облегчения Элеану начинает трясти, и из горла вырывается хриплое рыдание, вскоре переросшее в сдавленный плач.
Ее поднимают с пола и усаживают на колени, закутывают в полы мантии, укачивают, как ребенка, давая выплакаться.
— Ты сегодня только и делаешь, что плачешь, моя маленькая королева, — слышит она сквозь рыдания слегка насмешливый, но заботливый голос мужчины, — так скоро все глаза выплачешь, и станешь отвратительно уродливой, прямо под стать мне, — шутит он.
Она поднимает к нему лицо, и он понимает, что ей далеко до этого — слезы, словно жемчужины скользят по лицу, покрасневшие глаза стали только ярче, а припухшие губы притягивают его, как магнитом. Ее лицо перекошено страданием.
— Мне жаль твою подругу, — с удивлением слышит он собственный голос.
— Это я во всем виновата, — хрипло объясняет Элеана, зарывшись ему в плечо, ее горячее дыхание обжигает, — если бы ни я, ничего бы не случилось.
Ее боль настолько осязаема, что ему хочется взять свой магический посох и огнем выжечь ее в ней, очистить ее. Но он не смеет. Вместо этого он встает и, поднимая ее вместе с собой, ставит на ноги.
— Да, это твоя вина, — медленно, с расстановкой, говорит он, — твоя несдержанность повлекла за собой несчастье, — она вздрагивает, раздавленная, сраженная — водопад ее энергии замолкает. Виксениус, не теряя времени, делает магический пас руками, и дрожащее облачко магии, выскользнувшее из его ладоней, накрывает ее заклинанием покорности, подчиняя.
— Кроме того, ты позволила другому мужчине сегодня касаться тебя, разглядывать тебя там, где ты принадлежишь только мне! — обвиняющее добавляет он.
— Да, мой господин, — тихо произносит девушка — ее воля снова абсолютно послушна ему, все, чего она желает — это угождать ему.
— Ты понесешь наказание за свою развратную природу, — оглашает он приговор, — в боли ты найдешь спасение от нее.
— Даааа, — словно шелест ветерка срывается согласие с ее губ.
Элеана висит, прикованная старыми цепями к железной решетке — ее руки высоко подняты над головой, ноги широко разведены, жесткий кожаный ошейник обхватывает горло, оттягивая голову назад. Обнаженная грудь, с напрягшимися от холода сосками, больно упирается в железные прутья. Виксениус стоит сзади, не торопясь начать экзекуцию, наслаждаясь ее ожиданием и страхом....