Итак, машина мчалась на большой скорости. Я трясся в багажнике. В голове мелькало: "Куда это меня опять вляпало?". Одно мне было известно: я ехал к садисту.
Минут через 30-40 машина сбавила скорость, и я затрясся на ухабах. Затем мы остановились. Раздался скрип, как я понял, ворот, и машина куда-то заехала, развернулась и встала. Хлопнула дверца. Затем открылся багажник, и чьи-то руки выбросили меня из машины на землю, как мешок с картошкой. Багажник захлопнулся. Крепкие руки подхватили меня под мышки и поволокли по земле. Мой голый зад царапался о землю, камни, затем отсчитывал ступеньки, ведущие куда-то вниз. Потом меня проволокли по холодному бетонному полу и наконец-то кинули на него. С головы моей содрали мешок, с губ скотч, и тот, кто приволок меня сюда, быстро ушёл из этого места.
Я лежал всё ещё связанный. В большом помещении царил полумрак. На потолке висела небольшая лампочка, свет от которой еле освещал окружающее меня пространство. Я стал оглядываться по сторонам, и чем больше я смотрел, тем больше меня охватывала дрожь!
Помещение по виду больше напоминало камеру пыток. У одной из стен в углу я заметил тряпку. Чтобы не валяться на холодном полу я, кое-как извиваясь, как змея, пополз к ней, а когда дополз, то, опираясь на стену плечом, сел на неё и продолжил осмотр помещения. Альпинистские верёвки с карабинами свисала с потолка. Здесь также стояло узкое кресло с высокой спинкой, подлокотниками и ремнями, посередине сидения которого виднелась широкая дырка. Далее стояли ещё какие-то станки для истязаний. Затем я углядел кольца с верёвками в стенах и в полу, высокую бочку...
Сколько прошло времени, я не знаю. Затем я заснул. Разбудил меня толчок ногой в плечо. Я завалился на бок и испуганно открыл глаза. Надо мной возвышался, как я понял, садист Паша. У него было довольно-таки неприятное лицо, но сложён он был хорошо - сразу видно, что занимался в спортзале не зря. Он стоял передо мной в одних плавках.
- Добрый день, пидор! - начал он. - Короче, правила здесь такие. Никаких вопросов и слов. Орать можешь, сколько влезет - всё равно никто тебя не услышит. Если будешь хорошо себя вести, через пару недель побежишь к своему хозяину с того места, откуда я тебя привёз. Понял, чморик?
- Да! - тихо ответил я.
И тут же получил увесистую оплеуху.
- Я же сказал тебе, гамадрил вонючий, никаких слов! - произнёс Паша.
Затем он развязал мои изрядно затёкшие руки и ноги, после чего схватил за руки и потащил в тёмный угол помещения. Там находилась какое-то подобие камеры. Он кинул меня туда, закрыл дверь на замок и ушёл. Кое-как в темноте я рассмотрел лежащий на полу матрас, на нём одеяло, а в углу ведро с крышкой - парашу, а также двухлитровую пластиковую бутылку из-под пива, наполненную водой. Снова появился Паша, он принёс мне еду. Ел я руками. Затем снова наступила тишина.
Но вот лязгнул замок, и в темноте раздался голос - властный, не терпящий возражений.
- Быстро встал у стены! Руки на стену, ноги раздвинь шире.
Я так и сделал. На запястья Паша надел мне манжеты и защёлкнул их на замочки, с лодыжками он сделал то же самое. Потом, заломив одну руку мне за спину, так что я согнулся пополам, он вывел меня из камеры и, подведя к креслу, втолкнул в него, после чего отточенными движениями он приковал меня к нему - руки к подлокотникам, а ноги, раздвинув их, к полу. Перевязав мои яйца, он оттянул их к полу так, что я застонал от боли, и закрепил эту верёвку в кольце на полу.
Затем, подойдя ко мне сзади, он рывком, без смазки ввёл в меня толстый металлический стержень. Чем-то ещё там поковырялся. Потом подошёл спереди, залупил головку моего члена и сжал её, тем самым раскрыв отверстие. А затем я завыл от боли: Паша стал вставлять металлический стержень мне в головку! Засунув его туда сантиметров на 10, он закрепил его в таком положении. От стержня куда-то тянулся провод. Взявшись за лоб, Паша прислонил меня к спинке кресла и, ремешком притянув мою голову к этой спинке, закрепил её. Вскоре рядом с креслом появился столик с аккумулятором. Садист закрепил провода и произнёс:
- Ну что, недоёбок, попляшем? - и нажал на кнопку.
Моё тело тут же свело судорогой, и оно забилось в кресле. Я завопил. А Паша сидел на табуретке и улыбался, глядя на меня. Он то нажимал на кнопку, то отпускал её. Из моего члена полилась моча. Так продолжалось часа полтора. Когда Паша отвязал меня от кресла, я просто сполз к его ногам.
- Эк тебя расслабило, чмошник ссыкунчатый! - произнёс садист.
Схватив меня за ноги, он подтащил меня к низкому столику, и через несколько минут я был привязан к нему на растяжку. Голова при этом немного свисала со стола. Садист встал около неё.
- Открой своё ебало, пидор!- велел он мне.
Я раскрыл рот. Тогда Паша вставил в рот каркас из проволоки, и теперь я уже не мог закрыть свой рот.
Паша встал над моей головой уже без плавок. Его яйца нависли над моим лицом. Увидев его член, я замер в шоке, а садист произнёс:
- Ну что, хуесос, вам, пидоркам, ведь нравится сосать хуи? Вот и набалуешься сейчас. У меня 29 см длины и 3 см в диаметре - это как раз то, что вы, петушки, любите, - и в мой рот стала опускаться эта гибкая живая палка.
Паша ебал меня не спеша, с каждым разом всё глубже и глубже вставляя свой елдак мне в глотку. Я задыхался, моё тело при вводе этого поршня выгибалось дугой. Я весь вспотел. В голове всё затуманилось. Но вот его яйца коснулись моих глаз, носа. А потом началась ебля... без прикрас...
Очнулся я уже в камере. На полу стояла миска с едой, а у себя под носом я ощутил запах засохшей спермы. Кое-как поев, я снова отрубился...
И снова я услышал этот переворачивающий мою душу лязг замка! Это был день порки. Паша подвесил меня к потолку за раздвинутые ноги, а руки прикрепил к полу. А затем я ощутил обжигающие удары хлыста, и в помещении раздались мои душераздирающие вопли. Затем наступила темнота...
Очнулся я от вылитой на меня холодной воды. Теперь я уже не висел, а лежал, прикованный, на спине с задранными ногами, как лежат бабы в гинекологическом кресле, а этот ухмыляющийся садист уже пристраивал свою елду к моему очку. Я уже не мог орать! Я просто хрипел! Он засаживал без смазки, и из моих глаз от боли текли слёзы. Трахал он не спеша, иногда останавливаясь, но через пару минут продолжая меня ебать. Спускал Паша, громко рыча, как зверь, оттрахавший самку.
Потом я висел, распятый на стенде. На сосках у меня были зажимы и грузики. Мои яйца с членом были перевязаны, и их книзу оттягивал груз 5-7 кг. В заднице моей тоже что-то торчало. Висел я так долго. Затем снова наступил отдых. И так продолжалось изо дня в день.
В один из дней, поставив меня раком, садист смазал изнутри моё очко красным жгучем перцем, затем залупил головку члена и смазал и её. После этого, натянув крайнюю плоть обратно, он перевязал её, а мои руки приковал к ошейнику. Уже через четыре минуты я носился по помещению, как угорелый. И сзади, и спереди всё горело и жгло! Я катался по полу и просил, умолял Пашу прекратить всё это. Через некоторое время садист развязал мою крайнюю плоть, подвесил меня за руки и опустил в бочку с водой.
- Ладно, пидорчук, лови кайф, - сказал Паша напоследок.
И я ловил кайф от холодной воды!
Так продолжалось две недели, а потом я снова оказался ночью в том самом месте, откуда меня тогда увезли, и я, голый, продолжил свой путь к Хозяину...
