Я сидел в своем кабинете и разгадывал кроссворд. Дел особых у меня не было. Да и какие они могли быть у начальника радиомастерской, где все дела решались главным инженером, а «зубры» в цехах не нуждались в управлении. Они до того поднаторели в специальности, что любой ремонт радиоаппаратуры могли произвести, как говорится, с закрытыми глазами. Поэтому мне только и оставалось, что важно надувать щеки, изображая власть.
Меня недавно назначили на эту должность, которую на флоте считали «синекурой», но, как и многие другие, которых переводили в части флотского подчинения, прибыв с периферии, я не имел квартиры. Поэтому ночевал, как правило, в своем же кабинете, если только меня не затаскивала к себе на ночь кто-нибудь из знакомых. Бывало, что после загула в ресторанчике ночевал у какой-нибудь красотки, которую удавалось проводить до ее квартиры. Но такие случаи были редки.
С некоторых пор я стал замечать, что Нелли Владимировна, мой главный инженер, как-то странновато стала поглядывать на меня. Ей было тридцать пять, а мне сорок. Она была жгучей брюнеткой, с тонкой талией, лебединой шеей и маленькими, почти детскими ладошками. Когда она поднимала на меня свои глаза, напоминающие две переспелые вишни, то мне казалось, что на меня смотрит моя будущая судьба. Но, Неллочка была умницей, и всем своим видом давала понять, что между нами, кроме служебных, других отношений и быть не может. Но иногда, когда мы бывали в кабинете только вдвоем, она, докладывая что-нибудь, как бы невзначай, касалась моей руки своей мизерной ладошкой, обжигая мой мозг нежностью такого прикосновения. Есть же такие женщины, одно прикосновение которых может породить бурю чувств в душе самого флегматичного мужчины. Неллочка относилась именно к таким.
«Чего же она хочет?» — недоумевал я, вспоминая ее пронзительный взгляд при последнем нашем разговоре. Мне казалось, что она проникает им до самой глубины моей души, стараясь прочесть там нечто сокровенное, что интеллигентный мужчина, как правило, прячет от женщины за семью замками. Иногда, при таком ее взгляде, у меня возникала мысль, что вижу охотника, высматривающего дичь.
Трезво рассуждая, я приходил к выводу, что, в принципе, холостячке Неллочке нечего терять. С женой она меня не разведет, в этом у меня сомнений не было, а закрутить роман в свое удовольствие с мужчиной она смогла бы. Но я знал и другое. Не зря же гласит народная мудрость, что аппетит приходит во время еды. Да и стопроцентной гарантии своей непробиваемости у меня не было. И кто его знает, куда могут завести семейного человека зигзаги тайной любви. Ведь сколько случаев было среди моих знакомых и друзей, когда самых твердокаменных в семейных устоях мужиков уводили из-под носа их беспечных жен весьма заурядные охотницы за семейным счастьем
Но не было и твердой уверенности в том, что в ее умненькой головке вдруг не созреет по этой части самый сумасбродный план. Поэтому я решил, что если она ринется в любовную атаку, сразу дать ей понять о тщетности ее усилий в деле посягательства на мое семейное положение и личную свободу. Успокоенный этим самовнушением, я был ошарашен ее вопросом, когда вечером после подведения итогов за день нашей бурной деятельности на стезе ремонта радиоаппаратуры, она, оставшись наедине со мной, вдруг спросила:— Николай Иванович. А что вы делаете сегодня вечером после работы?
Я открыл, было, рот, но тут же закрыл его, ибо меня выручил телефон:
— Извините, — развел я руками, что означало «вот мол, даже поговорить не дадут», тем не менее, почему-то указал ей пальцем на стул.
Закончив доклад начальству о наших успехах, и оправившись от смущения, пристально глянул прямо в ее вишневые глаза:
— Как всегда буду валяться на диване перед этим чудом техники, — указал я на телевизор, стоящий у одной из стен моего кабинета.
— Фи! Какая проза!...
— А вы можете предложить нечто другое?
— Могу...
— И что же?
— У меня есть лишний билет в драматический...
— А что там?
— Гамлет.
— О! Принц датский! И вы готовы пожертвовать его мне?
— Да. Надеюсь, что вы составите мне компанию.
— Охотно, — ответил я и сам удивился такому быстрому своему согласию.
Договорились, что мы встретимся у входа в театр. Она ушла, а я стал готовиться: выгладил брюки, достал чистую рубашку, довел до зеркального блеска ботинки, и в назначенное время столбел в точке встречи. Нелли появилась в черном декольтированном платье, плотно облегающим ее фигуру с глубоким разрезом сзади. Когда она шла, то многие смотрели ей вслед, словно хотели проследить, чем же заканчивается этот разрез. Быть рядом с такой красоткой и не стать центром всеобщего внимания смог бы умудриться только записной урод. Ведя ее под руку, я чувствовал это, ловя на себе завистливые взгляды мужчин. Нелли тоже замечала их, и надменно несла свою красоту среди моря всеобщего немого восхищения.
«Быть? Или не Быть? Вот в чем вопрос!» — размышлял я словами датского принца, думая о возможности этой ночью овладеть красавицей. Нелли, видимо, тоже думала об этом, явно не без задней мысли приняв облик неотразимой обольстительницы. Кроме того, она увлекала меня разговором, используя весь арсенал своего интеллекта.
После спектакля, на котором я ни на минуту не выпускал ее маленькую ладошку из своей руки, мы сели в такси и покатили к ней домой.
— Есть хочешь? — она прильнула ко мне, фамильярно дернув за кончик носа.
— Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, — усмехнулся я, обнимая ее за талию.
Водитель сделал вид, будто не видит наших поцелуев. А целовалась она классно. У меня сразу обозначился бугорок на брюках.
— Как только ты появился у нас, я сразу решила, что ты будешь только моим, — победно посмотрела она на меня и щелкнула пальцем по моему носу.
— Останови-ка машину, — сказал я шоферу, протянув деньги.
— Ты куда? — подхватилась она, но было уже поздно.
— Вы ошиблись, мадам! За свои сорок лет я еще никогда ни чьим не был! — грубо отрубил я и вышел из машины. Она побледнела, но ничего не сказала, откинулась на спинку сидения и отвернулась. Машина рванула с места и унесла ее в темноту ночи.
На утренней планерке она была не в меру бледна и молчалива. Когда все вышли из кабинета, Нелли встала и подошла к столу.
— Простите меня, Николай Иванович, — тихо сказала она, опустив глаза.
— За что? Вы ни в чем не виноваты. К главному инженеру у меня претензий нет, — едко ответил я.
— И на том спасибо, — она резко повернулась и зацокала каблучками по паркету, сверкнув на прощание разрезом сзади своей мини-юбки.
«Зря я так. На ней и так лица нет», — подумал я, жалея, что не откликнулся на ее душевный порыв выяснить отношения.
Неделю мы старались не замечать друг друга. На планерках она пряталась за спинами сотрудников. Я, спрашивая за выполнение плана, и отдавая указания на перспективу, обращался непосредственно к начальникам цехов, игнорируя главного инженера. Подчиненные, смекнув, что между нами пробежала черная кошка, многозначительно ухмылялись.
Время шло, но мы не разговаривали, предпочитая подальше держаться друг от друга.
Ежеквартально мой шеф сам подводил итоги работы мастерской. Как правило, в этот день он появлялся у нас в окружении двух своих заместителей и старшего инженера отдела. Начальник был ветераном, и почти всех сотрудников мастерской знал в лицо. Поэтому от его внимательного взгляда не смогло остаться незамеченным бледное лицо и припухшие веки главного инженера мастерской. Обычно, приветливая и улыбчивая, Неллочка на сей ...