Бревенчатая клеть, куда привела нас Елена, не могла быть достойна Воина-колдуна. Но это было его жилье! Елена постелила для бабушки на полу медвежью шкуру и занялась мной, прежде всего, освободив от рубахи и позорно подвязанных у колен штанов. Потом голую долго вертела и осматривала все мои укромные местечки. Протерла тело мокрым пучком травы и велела ложиться на постель Воина. Сама сняла рабскую рубаху (такие же были приготовлены для нас) и сидя ждала нашего хозяина.
Пришедший Воин стал играть с телом Елены. Долго ласкал ее зад и перед, прежде чем поставил ее на четвереньки и воткнул в нее свой уд. А потом заснул между нами:
Ночью мне пришла страшная мысль: меня положили в эту постель, чтобы уберечь от посягательства других мужчин. Мою девичью невинность берегут, чтобы дороже продать на торгу. Я зарыдала, чем и нарушила сон хозяина.
А утром: Рано утром, пока все праздновавшие победу спали пьяным сном, Воин повел меня за баню на берег реки и там велел снять рабскую рубаху. Я стояла голая под его внимательным взглядом. Неожиданно он подал мне свой нож и сказал:
- Нарежь длинных березовых веток, да потоньше.
Я пришла в ужас! Вы знаете, что тонкой березовой веткой (обязательно березовой!) связывают руки и ноги принесенной в жертву девушке прежде, чем ее тело бросить в воду. Это не даст мертвой жертве выйти из воды и сосать кровь у живых. Значит, меня сейчас зарежут, принесут в жертву воде! Поданные ему ветки Воин ошмыгал, очищая их от листьев. А я стояла перед ним - еще не мертвая, но уже не живая. В ожидании смерти я опустилась на четвереньки и высоко подняла голову, подставляя горло под нож.
Неожиданно мой зад обожгло, как огнем! Хозяин порол меня тонкой березой. Прежде я видела, как у нас пороли рабынь, но всегда прутом ивы или орешника. Тогда дедушка Горобой старался попадать не по заду а между ног, вдоль самых нежных складок кунки. Воин хлестал меня только по самому мягкому девичьему месту. От неожиданности я дернула задом и громко вскрикнула.
- Запомни, - сказал мой хозяин - меня нельзя будить без важной причины.
Потом снова стегнул. Боль была такая, будто береза прорезала мой совсем не тощий зад до костей.
- Запомни. Меня можно будить в любое время, если напали враги, случится пожар или другая беда.
Воин долго порол меня тонкой березой. Я кричала от боли и плакала от радости, что буду жить, что меня не зарежут в жертву. А мой толстый зад как-нибудь выдержит! Не смейтесь, внучки, в молодости у вашей бабушки был очень хороший зад.
Потом Воин приказал лечь на расстеленную рабскую рубаху, раздвинул мои ляжки и воткнул свой уд в девичье лоно. И я закричала, как это положено любой девушки один раз в жизни
Воин закинул мои ноги себе на плечи и вторгся так, что я почувствовала боль где-то в самой глубине живота.Но я была рада - теперь меня не продадут на торге. Теперь я, благодарная рабыня, останусь жить у моего хозяина, буду ложиться под него, обнимать и целовать. Может он позволит мне готовить ему еду, стирать белье, парить веником в бане.
Так и привел меня Воин с речки в поселение - в рабской рубашке с пятном честной девичьей крови на заду. Иду, как невеста на свадьбе. Но ее рубашку с кровью на тын повесят, чтобы все видели. А потом уберут в скрыню. Второй раз свадебную рубашку на женщину оденут, только когда положат ее мертвую на погребальный костер. А мою рабскую рубашку куда повесить?
Пришли, а клеть вся удивительным полотном завалена. Это крылья небесные Воина. Одни крылья он Медведко подарил. За вторыми Травку раба Елена посылала, пока наш хозяин с Ладой миловался целую седмицу. Надо же! Травка девка строптивая, поперечна, а посыл от рабыни приняла и выполнила.
Сели мы с бабушкой из того полотна себе да еще Елене сменку рабских рубах шить. Елена иголки и нитки у кого-то из баб выпросила, нож принесла - полотно кроить. Только нож был совсем тупой. Увидел его Воин, хмыкнул:
- На таком ноже верхом до Москвы доехать можно и не порежешься.
Мы спрашиваем:
- А где эта Москва? Может там поселение Воина-хозяина!
Он только махнул рукой.
- Далеко.
Раба Елена взглянула на него странно, хотела что-то сказать, но промолчала.
Потом дал Воин нам свой боевой нож. Огромный. Этим ножом он нашего дедушку Горобоя зарезал. Поплакала я тихонько и принялась шить. Елена шить плохо умела и закрой новой рубашки господину нашему я у нее отобрала. Я то с детства была великой мастерицей по шитью. Сижу, вышиваю рукава и ворот узором, который душу в теле удерживает, а саму новые страхи одолели. Боялась забрюхатеть.
Обычно, когда хозяин рабу мнет под собой, он в последний момент свой уд из нее вытаскивает, семя на живот ей изливает. Это, чтобы раба не брюхатила и потом на свободу не вышла. Очень ценились рабыни, которые сами умели в последний момент под хозяином перевернуться и зад подставить. Хозяину тогда удобно уд между пухлыми половинками вложить и на задницу рабыни излиться.
А со мной у реки хозяин не берегся. Под конец зарычал, обхватил меня крепко и удом своим до самого моего донышка достал. Туда и излил семя.
Дедушка Горобой с брюхатыми рабынями строг был. Из их животов плод всегда сам выдавливал. Был у нас случай, обрюхатил рабыню мой покойный батюшка - не поберегся. Дедушка Горобой его палкой отходил и велел с той пузатой рабыни рубашки снять и к себе привести. Долго стояла она голяком у нашего крыльца. Дедушка вышел мрачнее тучи и велел ей на спину ложиться, да не на скамейку, а вдоль толстого бревна, что во двор привезли корыто долбить. Лежит она, ноги по сторонам свесила, пузо уже высоко стоит. Подошел дедушка и сел на нее верхом, на самое пузо. Сел и сидит, с сыновьями разговаривает о всяких делах
Для того ее дедушка на бревно положил, чтобы не осквернить скамью, на которой кровь разгоняют. Через сколько то времени раба кричать начала. Тут дедушка и встал с нее.Вот я и боялась, что господин Воин из меня ребенка выдавит, если я понесу. И как в воду глядела! Прошли сроки, а женской крови у меня нет - забрюхатила. Очень испугалась, даже топиться думала. Воин узнал об этом много позже. Он перебрался с насельниками и рабами в поселение убиенного дедушки Горобоя. Женился сразу, первой женой взял вреднючую Травку. Это потом мы с ней жили душа в душу, а вначале - спаси Великая Матерь, что было!
Сняли с шестов головы наших убиенных родственников, похоронили их честным огненным погребением. К нам на славу Воина стали разные люди собираться, просить разрешения селиться под его рукой. Первым карел пришел с брюхатой бабой и кучей ребятишек. Подворье наше стало полно народу, но никто о моем животе господину не проговорился и он о том не знал, пока пузо рабскую рубаху не подняло.
Как узнал, велел привести меня к крыльцу и снять рабскую рубашку. И еще, чтобы все поселенцы и рабы собрались. Стою голяком при всем народе, живот раздутый руками поддерживаю. Сама ни жива и ни мертва, с белым светом прощаюсь, потому после выдавливания рабыни часто умирали.
Вышел господин на крыльцо, за ним раба Елена маячит, а Травка не вышла. Посмотрел господин на солнышко, верно, молился по-своему. И говорит:
- Перед светлым Саврогом, перед всеми родичами и насельниками объявляю эту рабу Иву своей свободной женой, а ребенка в ее пузе своим чадом.
И подает мне новую рубашку, поневу и головной платок, который мужатые бабы носят.
Потом поманил бабушку, которая тоже рабскую рубаху носила.
- Объявляю бабушку моей жены свободной, жить ей в моей усадьбе.
И ей подает одежду свободной женщины.
Вначале Великая Матерь мне не благоволила и первые двое детишек вы были, доченьки. А муж сыночка ждал. Я боялась, прогневается он за то, что не рожаю сыновей. Всякие страсти мне мерещились: осердится и продаст такую жену на торгу. Это корова хороша, когда телочек приносит, а от бабы сыночков ждут. Думала я, какому богу поклониться, чтобы родился мальчик. Бабушка насоветовала мне пойти к тайному кумиру Ярилы, что женщину и мужчину жаркими объятьями соединяет. Рассказала она, что и как у Ярилы делать. Туда ходят только мужатые бабы с великими просьбами, а мужчинам и девушкам путь к нему заказан. Страшное место, лучше бы вам, внученьки не настала такая нужда поклониться Яриле.
Пришла я к тайной избушке за Черным лесом, кругом снег чистый, давненько ни одна баба не приходила сюда. Постучала в дверь.
- Ярила-батюшка, наполни мужа страстью, помоги мне родить сыночка - и вошла:
Принесенными с собой горячими угольями своего очага разожгла огонь в печи, затеплила светильники с жиром. Огляделась
Член-уд вперед торчит, толстый как полено и длинной больше руки. Поклонилась кумиру, поцеловала член-уд в самый кончик, откуда у мужчины семя течет. Потом намазала его чистым медом и крепкой брагой. Огонь в печи гудит, дым под потолком стелется и уходит в продухи под крышей. Тепло в избе стало, можно действо свершать.Под взглядом Ярилы разделась я до гола, взяла из стоящей на столе чашки сушеные коренья, положила их в рот и запила принесенной брагой. Жую, грызу коренья и чудится мне, что глаза Ярилы разгораются, он руки ко мне тянет. Подошла к нему и села верхом на Ярилин член-уд, трусь об него. Многие бабы до меня тайно справляли ярилино действо и дерево стало гладким-гладким. Прижалась я задом к животу истукана и легла вдоль его члена. Мои ноги, руки и сиси по бокам ярилиного уда свисают. Сквозь истому чувствую, легли деревянные пальцы на мой зад, погладили и сдавили его половинки. Вот раздвигает Ярила заветные женские складочки и начинает вторгаться в меня толстый как полено и такой горячий член. Страх меня обуял, и закричала я от боли:
- Ой, больно! Батюшка Ярила, отпусти меня глупую, я лучше домой пойду.
А в ответ громкий хохот раздался. От боли и страха я сомлела и не помню, что было дальше. Пришла в себя, лежу у ног истукана. Встала, поклонилась ему и опять поцеловала конец члена-уда.
- Спасибо тебе, Ярила, что мной не побрезговал.
Оделась и пошла домой. Бегу через лес, как на крыльях лечу, и думаю "теперь рожу мальчика".
На Ярилу крепко надеялась, но и сама я всячески старалась мужа ублажить. Только бы он мой порог переступил, пришел ночевать в мою избу. Бывало, войдет он ко мне вечером, я поневу сразу сниму, рубашку подниму до пояса. Будто девушка молодая готовится, чтобы ей кровь разогнали. Так и хлопочу по избе, мелькаю голым задом и передом, ляжками поигрываю.
Ох, и любил он посмотреть на меня такую: Посадит меня голым задом на колени и позволит завязки на рукавах его рубашки развязать, оказать тем женскую ласку. А сам уже на моем вороте завязки распустил и сисю молочную достал. Гладит ее и сосок целует.
- Муженек ладушка, - шепчу ему на ухо - вторая сися обижается.
Он и вторую выпростает и с ней игры заведет. У мужей словенских такого не было, чтобы сисю жены в сосок целовать, только Воин своим женам такую ласку оказывал. Другие мужики только мнут сисички, да так, что молоко из них выступает.
От ласки мужа я сомлею и начну ляжки раздвигать. Тут ему самое время повалить меня на лавочку и наполнить мой живот деточкой. И еще, спасибо Елене-рабыне, научилась меня ноги на плечи мужу закидывать, и на четвереньки под ним становится.
Первые сыночки Воина уже женаты. И все жен голубят, целуют в сосочки сисей, а те под ними ноги высоко задирают и на плечи закидывают. Такое только у потомков нашего мужа водится. Многие девушки хотели бы за его сыновей выйти замуж, пусть даже третьей или четвертой женой. Род-то наш славный и богатый. Так они открыто парням говорят на вечерках "хочу ноги жениху на плечи закинуть". То и значило: не пойду ни за кого, кроме потомка Воина.
Третьим родился у меня мальчик. И еще многих деточек родила. Очень родами Елена с бабушкой мне помогали. А муж мой Воин честь большую мне оказал. Каждый раз, когда я в бане рожала, он вокруг с мечом ходил, отгонял от нас злую силу. Давно это было, доченьки.
История с Ладой
Не дожидаясь конца пира, я отправился спать. В дверях клетушки стоит раба Елена, меня поджидает.
- Много крови пролил великий воин, много взял жизней у людей, которые слабее тебя были, защититься не могли. Над девочкой насильничал принародно и удовольствие от того получил. В какой мешок грехи складывать будем?
- Слушай, раба - отвечаю - хорошая у тебя попка, но я могу ее и плеткой ободрать!
- Под плетью я умру, кто потом совет тебе даст? Зачем резать куру, которая золотые яички несет? Ты лучше раскинь, что с Ладой делать, она у твоей постели ожидает.
Вспомнил: Полный абзац! Как с ней быть? Может у нее женское нутро наперекосяк устроено. Два года мужу не рожала, как же ее за неделю обрюхатить. Такое и в семье не сразу получается. Вот задача быка-производителя! Если не получится, все в моей колдовской силе усомнятся. А потом и зарезать могут - от огорчения чувств. Даже хмель стал из моей головы выветриваться. Елена, наверное, мои мысли прочитала:
- Ладу я добрыми травами поила еще, когда вы в поле кровь лили. Теперь выпей это - и подает мне кувшин - Иди к ней и соверши все по-доброму, по-семейному. Не забудь, позволь Ладе тебя разуть. Они думают, что без этого ребенок в животе женщины не завяжется. Ну, ступай спать-почевать с молодой женой, женой на одну неделю. А я твои заботы развею.
А сама подает мне чашку с каким-то травяным отваром.
- Выпей. И, да поможет тебе Великая Матерь!
Полный сомнений вхожу в клетушку. Горит огонек в плошке. Полумрак. Лада-Ладушка стоит около постели в полном женском уборе. На голове платок, все волосы спрятаны. Рубашка до щиколоток, а поверх нее понева с очень красивым орнаментом. На поясе сумочка с какими то женскими мелочами и множество железных (!) оберегов. То, что у нее глаза испуганные - понятно. Непривычно ей, мужней жене, делить ложе с чужаком. Да еще с таким страшным. Не своей волей она пришла - старейшины приказали.
