Утром Курт отчитывал нас в своём кабинете:
-Как вы могли? Фрау Хелена, теперь несколько дней ваше уникальное молоко придётся выливать в канализацию. Фрау Мария, на вас уже поступило несколько индивидуальных заказов. Что теперь делать? Какие убытки!
-Да, заткнись ты!-
вдруг, рявкнула молчавшая до этого Вика. Курт удивлённо заморгал глазами и медленно опустился в кресло.
-Убытки у него,-
уже спокойнее, но очень зло заговорила Вика:
-Ну, отгул взяли девчонки. Может же и у них быть выходной. Да и заканчивается уже наша командировка.
-Что ты имеешь ввиду?-
спросила Маша.
-Вечером объясню. Чтобы обе сегодня были на вечерней дойке.
-Ты доить нас будешь?-
спросила я.
-Ещё чего? Пусть немки Германию молоком обеспечивают. Ты тоже приходи. Всё-таки заведующий,-
кивнула она Курту.
-После вечерней дойки всё решим. Всё. Пошла работать,-
Вика поднялась и вышла из кабинета.
В отличие от нашей московской фермы здесь в раздевалке почти никого не было. Пунктуальные чопорные немки подъезжали на своих машинах, оставляли их во дворе и, уже раздетые в точно назначенное время подходили к воротам доильного зала. Их тут же разбирали доярки. Штат доярок казался раздутым до невероятности. Не редкостью было, когда сразу четыре маленьких худеньких доярочки сомлевшую после дойки солидную даму волокли в душ.
В доильном зале просто висел невообразимый гул. Это были не стоны, даже не крики, а вопли, заглушающие шипение воздуха и жужжание доильных аппаратов.
-Найн! Найн!-
запрокинув голову причитала здоровая рыжая немка, корчась на станке, возле которого стояли мы с Машей.
-Майн Гот!-
неслось из глубины зала:
-Мама Мия!-
и тут же без труда можно было расслышать:
-За пыхву нё чопайтэ!
-Ратуйтэ! Титьки отрывають!
-Вику послали Германию доить, а она всю Европу доит с СНГ в придачу,-
прокричала мне на ухо Маша. И, вдруг, пронзительно откуда-то сбоку:
-Не надо в жопу! В жопу не надо! Ой! А-а-а!!!
-И родное услышишь,-
усмехнулась Маша.
Переведи дояркам, чтобы до последней капли в душе коров досасывали. Если завтра надои упадут я их сама кровью доить буду,-
кричала Вика Курту. Но тот ничего не слышал. Широко раскрытыми глазами он смотрел на центральный молокопровод, по которому бурлило, пенилось адринализированное молоко.
Прибежала взволнованная лаборантка.
-Что она говорит?-
закричала Вика.
-Она говорит, что продукция идёт высочайшего качества. Надо срочно продавать, а то через два часа она начнёт падать в цене.
-Так, что ты стоишь?-
не своим голосом заорала Вика. Курт трусцой засеменил вслед за лаборанткой.
Усталая Вика сидела в кабинете Курта за его столом, в его кресле. Курт сидел у стены на стуле.
-Семён Маркович назначил фрау Викторию президентом нашего филиала,-
встретил он нас словами.
-Я остаюсь в Германии. Девчонки, может и вы со мной?-
как-то грустно посмотрела на нас Вика.
-У меня возраст уже… Сама дои своих бундесов из Закарпатья. А я Машка-сисястик. Моё место в Москве,-
сразу же отказалась Маша.
-А я по Лизоньке и маме соскучилась. Викуся, а как же твоя дочка?
спросила я.
-Она ещё и дочка Семёна Марковича,-
как-то непонятно ответила она:
-Билеты у вас на завтра, а это вам,-
дала она нам по пластиковой карте.
-Сколько тут?-
поинтересовалась Маша.
-Хватит на квартиру для всей твоей юн армии, ещё и на жизнь останется,-
улыбнулась фрау Виктория.
С Куртом мы простились ещё вечером, а на следующее утро Вальтер отвёз нас в аэропорт. Прощаясь у машины, он хотел поцеловать Маше руку, но та обняла его и, прижав к своей огромной груди, накрыла его губы долгим поцелуем. Мы с Викой отвернулись и пошли в здание аэровокзала.
-Регистрацию объявили,-
догнала нас Маша.
-Ну, вот и всё. Коровушки вы мои родные,-
вдруг, захлюпав носом, обняла нас Вика. У меня тоже потекли слёзы. Маша заревела белугой. Мы обнялись, уткнувшись лбами, набрали в лёгкие побольше воздуха, и под сводами аэровокзала понеслось:
-Му-у-у!!!-
заставляя ожидающих вылета пассажиров, удивлённо оборачиваться.
Продолжение следует
