Так ли в самом деле было,
Или люди сочинили,
Знаю истину одну:
Было это в старину.
Жил да был, как говорится,
Царь один в своей столице,
Не красавец, не вахлак,
Не умён и не дурак.
Правил как умел страною,
Не пугал других войною,
Управлял по мере сил,
Сам себя не возносил.
Даже заслужил он, вроде,
Уважение в народе,
Каждый мог сказать одно:
«Царь нормальный, не говно!»
Было у царя три сына:
Фёдор – ростом в три аршина,
Образец мужской красы,
Сразу видно – старший сын!
Крепкий сам и, как пристало,
Силушки в руках немало,
Нрава грозного весьма,
Вот ещё б чуть-чуть ума…
И пусть грамота с наукой
Фёдору давались туго,
Но в охоте и в войне
Был царевич «на коне»!
С детских лет он физкультурой
Укреплял свою фигуру,
Да не с гирей и мячом,
А с копьём или с мечом.
И как буча на границе –
С удовольствием шёл биться,
Всё забросить был готов –
Подавай ему врагов!
А вот как ходок по бабам
Был, по мненью всех, он слабый,
То ли робок с ними был,
То ли вовсе не любил.
Повелось так с малолетства –
Избегал он их соседства,
Как поклонник ратных дел
Свысока на них глядел.
Пусть и привлекал их статью,
Не затейник был в кровати,
Хоть бугай был ещё тот:
Коль прижмёт, так уж прижмёт!
Средний из сынов, Василий,
Был, увы, не шибко сильный,
Да и ростом вышел в мать –
Метр с кепкой, так сказать.
Но зато все бабы знали
Оборот его «медали»:
Матерью-природой он
Был по полной награждён.
Коли приглядеться ниже,
Был он «корнем» не обижен,
А такой у мужика
Ценится во все века.
Так что по нему немало
Одиноких баб страдало,
Ну и он был вставить рад
Им хоть в «перед», а хоть в «зад»!
Был он рыжим, конопатым,
Потому по разным хатам
Рыженькая детвора
Подрастала в хуторах.
Что до младшего, Ивана,
Тот вообще чуток был странным,
Всё в сторонке, всё тишком,
Как пришибленный мешком
Любопытный был, зараза,
Все монастыри облазал,
Книги все, что там нашёл,
Он от «Аз» до «Ять» прочёл!
А ещё любил при этом
Очень древние предметы,
Рад был где-нибудь сыскать
Всякий антиквариат!
А отсюда, без сомненья,
И в народе зрело мненье,
Что царевич-то, меньшой,
Малость как-то сам не свой!
«Вроде молод и красавец,
А ведёть себя как старец,
Девки зело не влекуть,
Ясно дело – рукоблуд!»
«Коли сам их еть не хочеть,
Значить где-то тихо дрочить,
Ладно бы, как старший брат,
Дракам, брани был бы рад!
Нет ведь, затворится в келье,
Али лазить в подземельях,
А что ищеть, не прознать,
Следопыт, едрёна мать!»
«Не в отца, тот был – охальник,
Бабы у него из спальни
Так гурьбой, часов по семь,
Не вылазили совсем!»
А и правда, царь доселе
Шибко был силён в постели,
Хоть когда, хоть в день, хоть в ночь,
Поразвлечься был не прочь!
Вроде смог угомониться
Как женился на царице,
Так и та ему приплод
Приносила каждый год.
Что не свойственно сословью,
И растратила здоровье,
Как Ванюшу родила,
На тот свет и «отошла»!
Царь недолго был в печали –
Бабы быстро «откачали»!
Как и раньше стал опять
Девок страстью донимать!
Как понравится какая,
Слуги враз её хватают,
Хочешь иль не хочешь тут,
И в покои волокут
Так порой царя задрочат,
Что и двинуться нет мочи,
Но как новая пизда,
Лезет царь опять туда!
Коли на хуй не нанижет,
Так уж языком отлижет,
Так уж клитор отсосёт,
Что любая «потечёт»!
Хоть насильно их сманили,
Как одна, «кончая», были
Бабы, честно говоря,
Не в обиде на царя!
«Где, егда, в какой державе
Оттетерят так на славу?
Чей ещё король так вот
В лунах «пенки» отсосёть?»
Ну а царь ещё в награду
Всех одаривал как надо,
Кому шелковый платок,
А кому и перстенёк!
Только время, словно птица,
С каждым днём всё шибче мчится!
И, как водится, «запал»
К старости совсем пропал!
Нет, не то чтоб всё приелось,
Или больше не хотелось
«Дырки» ковырять насквозь,
Хрен вам! Просто не моглось!
Вроде новые всё бабы,
И стараются неслабо –
Дрочат так, что дым валит,
А «стручок» уснул и спит!
И пизды вид развернутой
Не «вставляет» почему-то,
Хоть лижи, хоть внутрь суй,
Не встаёт проклятый хуй!
И ни в бане, ни в светлице
Не желает шевелиться,
В чём не парил, что не пил –
Нет былых мужчинских сил!
Царь от этакой досады
Ничему уже не радый,
С горя б точно забухал,
Если б вдруг не услыхал
Он от ключницы, от старой,
Что заведует амбаром,
То ль легенду, то ль слушок,
Про заморский порошок:
«Где-то там, у мира с краю,
Точно я сама не знаю,
Врать не буду наугад,
Есть большой хруктовый сад.
Там за крепкою оградой,
Чтобы было неповадно
Разным татям воровать,
Хрукты-яблоки висять!
Да такие, что на свете
Ни в одном хозяйстве нету!
Не «Ранет», и не «Апорт»,
А «Виагра» – новый сорт!
Чернокнижники их, вроде,
Специально там разводять,
Охраняють, берегуть,
«Молодильными» зовуть.
Можно их и сразу кушать,
А алхимики их сушать,
Растирають хорошо
В самый мелкий порошок.
Лепять из его пилюли,
И, коли не обманули,
Пусть ты даже и мертвец,
Съешь – и враз встаёть «конец»!
А чтоб целиком и тело
У табе помолодело,
Энтих яблочек штук пять
Надо свежими сожрать!
Да ищо запить водицей,
Что из-под земли струиться
Там в колодезе большом,
Имя той воде – «Боржом»!
Говорять, живая будто,
Аще вдруг спина согнута,
Камни в почках, аль дрысня –
От всего спасёть она!»
Царь с такого взвился просто:
«Что ж молчала ты, короста?
Ну-ка мне вельмож кагал
Быстро скликать в этот зал!»
Собрались князья, бояре,
Сбоку думских дьяков пара,
Над пергаментом склоняясь,
Ждут очередной указ…
Ну и сыновья, конечно,
Возле трона «репу» чешут:
«Нахрена папаня в зал
Нынче «высший свет» собрал?»
«Значит так, такая тема…
В государстве есть проблема…
Плохо, проще говоря,
Со здоровьем у царя…
Ослабел, хреново вижу,
Правым ухом слабо слышу,
Сердце бьётся невпопад,
Ноют и спина, и «зад».
Руки слабые, трясутся,
Да коленки плохо гнутся,
Зубы держатся едва,
И лысеет голова.
Геморрой совсем замучил,
Пузо, то нещадно пучит,
То запоры через раз,
И до девок пыл угас.
А ведь я ещё у власти,
На хрен эти мне напасти?
Вдруг молва пойдёт в народ,
Да меня ж народ попрёт!
Скажет, раз такой правитель,
Ну-ка с трона, битте-дритте!
Раз такой он инвалид,
Пусть на пенсию валит!
Вот я и собрал вас вместе,
Чтоб озвучить вам известье –
Время, грубо говоря,
Начинать лечить царя!
Как? Обдумайте всё сами –
За морями, за лесами,
За горами, в аккурат,
Есть крутой фруктовый сад.
Там за изгородью крепкой,
Чудо-яблоки на ветках,
И колодезь с ключевой
Чистою водой живой.
Коль мне съесть тех яблок лично,
Той водой запить прилично,
Это будет, я б сказал –
То, что лекарь прописал!
Отдаю тому полцарства,
Кто доставит мне лекарство –
Этих яблок штук пяток,
В самый найкороткий срок!
А ещё из той криницы
Пару кувшинов водицы,
Что на языке чужом
Прозывается «Боржом»!
Ну так что? Сгонять за этим
Есть охотники, иль нету?
Что полцарства никому
И не надо? Не пойму…»
Зашушукались бояре:
«Хорошо б полцарства даром…
Ино где же, твою мать,
Энти яблоки искать?»
«Спору нет, крута награда,
Так ведь энто ж будет надо
Совершить какой круиз,
Чтоб захапать энтот приз!»
«А на кой нам страсти эти –
Колесить по белу свету,
Когда кормят хорошо
Нас пока и тут ищо?»
А вот старший сын у трона
Размечтался о короне,
Он был хоть и тугодум,
А допетрил на ходу:
«…Аще батя с той водицы,
С яблок тех, омолодится,
Я ж тады в наследство Русь
Хрена с два когда дождусь!
Самого «кондрашка» хватит,
А полцарства мне и хватит,
Хоть не целое, и пусть!
Я и в полцарстве развернусь!..»
Этой мыслью весь объятый,
Вскинул бороду «лопатой»:
«По наследству – Русь моя!
Значит, и поеду я!»
Так на том и порешили,
Тут же прения прикрыли,
«Воду в ступе» что толочь,
Коли ехать сын не прочь?
Выбрал он коня, подпругу,
Плётку, меч, копьё, кольчугу,
Лук с тугою тетивой –
Вдруг вступать придётся в бой!
Видели, как он с рассветом,
Весь в экипировке этой,
Укатил куда-то вдаль,
Но не видели куда!
