Так получилось, что я уехал от цивилизации. Надоели мне шумные города, спешка, суета. Устал от большого скопления людей. Уехал жить в деревню. Обзавелся живностью, огородиком. И началась размеренная спокойная жизнь. Спешить никуда не надо. Ни тебе толкучки в общественном транспорте, ни походов в битком набитые гипермаркеты, ни нудной работы в душном офисе под пристальным контролем неадекватного шефа.
Свежий воздух, общение с природой, свои натуральные продукты. Да, поработать немного приходится, но оно того стоит.
А так как я стремлюсь к тому, чтобы на моем столе были только свои продукты, решил, что и курить следует лично выращенный табак.
Так появилась на огороде большая грядка с крупными зелеными растениями. Соседи с завистью смотрели на мою красоту, просили пару листиков на пробу. Курили, наслаждаясь вкусом и ароматом, и славили мой табачок на всю округу.
Но деревня есть деревня. Если зимой горожанина в нее палкой не загонишь, пряником не заманишь, то летом в сельскую местность на период отпусков стремятся все, кому надоели турции да египты, али денег на путевки в те самые жаркие страны не хватает. И вот, привыкшие к благам цивилизации, едут единиться с природой, гулять по лесам, отдыхать от асфальтобетонных джунглей.
Только забывают, что деревня таит в себе сюрпризы и испытания, как плохие дороги или полное их отсутствие, особенно после дождя. А сельский магазин заслуживает вообще отдельного разговора: работает, как ему вздумается, из ассортимента в лучшем случае позавчерашний хлеб, консервы, неизвестно какого года выпуска и сигареты без фильтра. А может всего этого и не быть.
Так и случилось в августе – после проливных дождей моя деревушка была отрезана от мира. На легковой машине выехать не получится. В магазине не осталось ничего – только пыль на прилавках. Но мне то чего тужить? Захотел есть – картошки подкопал, огурчиков, помидорчиков сорвал, своего самогона выпил рюмочку, табачку закурил – и жизнь хороша.
Но за неделю блокады приезжий народ дичал – скупал втридорога у местного населения яйца, молоко, картофель, переходил на подножный корм по принципу "что нашел, то и съел". А курильщики маялись страшно. Пробовали даже веники курить.
Но мне то что до чужих проблем? Приехали в деревню – адаптируйтесь, будьте готовы ко всему.
И с такими мыслями осмотрел грядку табака и пошел щипать листья кормовой свеклы для своего зверья.
Вдруг почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Обернулся. В полуметре от изгороди стояла девушка. Лет так двадцать на вид. Загорелая, белокурая, стройная. Легкое платьице, изящная фигура, легкая улыбка на лице и голодный взгляд. Выражение лица говорило о том, что хочется юной особе со мной заговорить. Что же мне приятно внимание девушки
С охапкой ботвы кормовой свеклы в руках, с самокруткой в зубах, я приблизился к изгороди.– Вы ко мне? – поинтересовался я.
– Вы, кажется, Николаевич? – поинтересовалась девчонка, и получив утвердительный кивок, продолжила. – Правда, что вы табак растите?
– И ращу, и ухаживаю за ним, и курю,
– А можете меня угостить вот этими листьями? – молвила томным голосом она, наверное, полагая, что такой голос делает мужчину сговорчивее, и указала на мою свекольную охапку в руках.
– Этих? – с изумлением переспросил я.
– Этих, - услышал в ответ, – их действительно можно курить?
Тут до меня дошло, что эти горожане зачастую не в состоянии отличить корову от лошади, а не то что табак от какой-нибудь морковки.
– Держи, раз так тебе надо, а курить можно все – и листья, и бумагу, и опилки – лишь бы горело, - сообщил я с видом знатока в деле курения.
На том и разошлись. Она в предвкушении курения, я – посмеиваясь над непросвещенностью понаехавших.
Ближе к вечеру, когда все свои хлопоты по хозяйству я закончил, в дверь моего домишки постучали. Открыл дверь. На пороге стояла моя дневная собеседница:
– Извините, Николаевич, что беспокою. У Вашего табака странный вкус, как-будто коровник сгорел.
– Не может быть! Мое растение обладает изысканным ароматом, приятным табачным вкусом, может ты его сушила не так?
– Положила в микроволновку, прогрела, затем с братом закрутили в газету и чуть не померли от вони.
– Э, девочка, да ты всю прелесть в листьях электрической сушкой убила, – усмехаясь, сказал я, – иди в комнату – там на столике табак, рядом на выбор лежат: газета, папиросная бумага, а также трубка. Посиди, покури, я не могу составить тебе компанию – дел по горло.
Провел свою гостью в комнату, а сам помчался на кухню, и слушая довольное покашливание через стенку, начал накрывать на стол – скатерть, картошечка, салат, сало, нарезанное ломтиками, бутылка из-под виски, куда был перелит самогон, столовые приборы на две персоны. У хорошего хозяина стол собирается за пять минут.
– Курилка, накурилась уже? – крикнул через стену.
– Еще нет – учусь раскуривать трубку.
– Пройди ко мне на кухню, не заблудишься, – тут приятнее трубку курить.
И вот, перед накрытым столом возникла она, окутанная клубами дыма, изумленно хлопая ресницами.
- Присаживайся, хороший табак лучше курить в легкой непринужденной атмосфере, подыми и расскажи о себе, – предложил я и придвинул девушке стул.
– Меня Маша зовут, – сказала гостья, – мы с братом сюда к тетке на лето приехали. У меня последнее лето детства – последние каникулы студентки. Вот и решили отдохнуть от людей. Все бы хорошо, речка, лес, отдых. Только курить кончилось, а взять негде… А это настоящий виски?
Рюмки с напитком были налиты, выпиты, картошка, сало елись, салат в тарелке уменьшался. Все это проходило за неспешной беседой о погоде, об учебе, о политике, обо всем на свете.
Маша начинала мне нравиться – удивительный голос, утонченные черты лица, широкий кругозор, четко нарисованные жизненные цели. Черт возьми – я же мужчина! И к тому же молодой – всего-то под тридцать!
Так, наша трубка стала "трубкой мира". Это позволило сблизиться, сесть рядом, обнять, прижать, ласкать…
То, что начало твориться у меня внутри невозможно передать словами – ощущения, присущие первой любви, жар в теле, шевеление в причинном месте. Маша же прижалась ко мне, начала пытаться поглаживать меня, затем оказалась полулежащей на моих коленях. О, эти груди! Упругие, объемные. Они прижимались к моим бедрам, животу, возбуждая меня все сильнее и сильнее.
Я взял Машу на руки и ощутил на руках ценный груз, который аккуратно, забыв обо всем на свете, нес на кровать.
Аккуратно начал раздевать – снял поясок с платьица, розовое кружевное белье скрывало непознанную еще мною тайну мира наслаждения. Маша нежно касалась моих рук, плечей, бедер, каждым прикосновением обжигая меня страстью.
Ее руки проверили содержимое моих плавок. Судя по довольному выражению лица, содержимое впечатлило девушку.
Маша, стягивая мои брюки, майку, осыпала тело тысячами поцелуев, задерживаясь в тех местах, от прикосновений к которым я наиболее томно постанывал. Я отвечал ей тем же – аккуратно освободил тело от белья, целовал, наслаждался каждым прикосновением, каждым изгибом тела, каждым ее движением.
Мягко я вошел в нее. Какое блаженство! С каждым движением мы становились все ближе и ближе друг к другу. Мой орган двигался в теплом влажном лоне, стараясь проникнуть все глубже. Как во сне. И вот – мои движения ускорились. Маша начала издавать очень громкие стоны – оргазм приближался…
Разрядка. Наши тела передернуло, сжало неведомой силой, потрясло в конвульсиях блаженства и разбросало по разные стороны кровати…
– Меня вообще-то для тебя Леша зовут, а не Николаевич, - сказал я и поцеловал девушку.
– Леша, забей трубку, покурим, – услышал в ответ…
Под утро я рассказал Маше историю про девушку, которая покурила свеклы.
***
С тех пор минуло много лет. Маша до конца лета заходила ко мне покурить табачку. Но к осени уехала – учеба. А потом? Через год Маша бросила курить. Ей нельзя было травить себя никотином – мы ждали первенца.
