Ирка.
Именно так все её звали.
Не Ира, не Ирина – Ирка.
А как иначе звать вечно смеющееся, суматошное существо женского пола 22-х лет?
Ирка была студенткой института культуры, располагавшегося недалеко от нашего.
Заканчивающей учёбу пианисткой.
Познакомились мы с ней через сокурсника, встречавшегося с её подругой, и пригласившего меня в компанию, чтобы «взять на себя» Ирку, дав ему возможность уединяться с подружкой.
Оказалась она весёлой девахой без особых комплексов.
Похоже, в Иркиных жилах текла немалая примесь восточной крови.
Жгучая брюнетка с тёмно-коричневыми, слегка раскосыми глазами, коротким прямым носиком и полными губами. Шапка густых волос модной в то время стрижки а-ля Мирей Матье обрамляла смуглое лицо, ещё больше подчёркивая белизну зубов, сверкавших в постоянной улыбке.
Ирка была ростом около 165 и слегка полновата; но из тех девушек, которых небольшая полнота не портит, а лишь придаёт шарма – не было никаких жировых складок, ни следа дряблости или целлюлита. Ноги, такие крепкие, что казались твёрдыми, сверху венчала совершенно обалденная попа в форме перевёрнутого сердца.
С другой стороны ниже пупка начинался слегка выступающий округлый животик, от которого в ложбинку паха убегала жёсткая щётка чёрных волос, которые она коротко подстригала, а по линии бикини подбривала.
Тяжёлая грудь третьего… нет, пожалуй даже четвёртого размера стоять, естественно, не могла, но была плотной и упругой на ощупь и хорошей формы, так, что соски смотрели даже несколько вверх. Соски были шоколадного цвета и немаленькие – с металлический советский рубль – но на груди такого размера смотрелись вполне пропорционально.
Всё Иркино тело было покрыто сотнями мельчайших тёмных родинок, будто кто-то взял пригоршню мака и с размаху обсыпал её с ног до головы, но это ничуть не уменьшало её привлекательности. Кроме того, Ирка обладала определённой грацией, и её колышащиеся при ходьбе бёдра заставляли оглядваться не одного мужчину.
У Ирки было только два недостатка.
Она очень хотела замуж (она училась на последнем курсе, т.е. тянуть было уже некуда) и берегла вагинальную девственность (хранила для того неизвестного, за которого очень хотела замуж ).
Причём нетемпераментной её никак нельзя было назвать, да и девственность, пожалуй, тяготила уже её саму, но, как она говорила «Зря я, что ли, столько лет терпела?!»
С Иркой мы быстро сошлись, и очень скоро перешли от поцелуев к довольно жёсткому петтингу
Спускаясь ниже, я, словно штопором, ввинчивался ей в пупок языком, отчего она начинала извиваться и стонать, а уж когда дело доходило до куни… Тут она закусывала одеяло, чтобы не орать, подавалась мне навстречу и, вращая попой, тёрлась об меня киской, а в момент наступления оргазма так сильно сжимала бёдра, что порой я опасался за целостность черепа – бёдра, как я уже писал, были твёрдыми, а в моменты рефлекторного сокращения необыкновенно сильными.Но, стоило мне хотя бы попытаться прикоснуться членом, как шлагбаум немедленно падал, бёдра сводились вместе и следовало «Нет! Вот если бы ты был моим будущим мужем…». Причём это была вовсе не неприязнь к члену – первое, что она делала, оказавшись со мной в постели, это хваталась за него рукой, а то и сразу двумя.
Часто, после ласки сосков, она срывалась на колени, хватала член руками и покрывала его множеством быстрых мелких поцелуев. Потом, заводясь, начинала сосать его, как ребёнок большую соску, временами насаживаясь так глубоко, как могла. При этом она слегка наклонялась в мою сторону, роскошные груди отвисали вниз, и я мог играть с ними, как угодно (а было с чем, поверьте), что лишь увеличивало кайф. А когда я выстреливал фонтан спермы, тёрлась лицом об головку, размазывая сперму по лицу и рукам, словно неумелый двухлетний ребёнок манную кашу при еде. После чего, откинувшись на подушку, довольно улыбаясь и щуря и без того раскосые глазки, хитро спрашивала «Я ведь не делала ничего неприличного, правда?», слизывая при этом капельки спермы, попавшие на губы.
То есть, природный темперамент у девушки был явно выше среднего, а при соответствующей шлифовке вообще обещал стать вулканическим, но полное табу на вагинальный секс портило всё.
Короче, время шло, и ситуация начала меня несколько напрягать. Орал это хорошо, но только и исключительно орал в конце-концов приедается, и очень хотелось уже, грубо говоря, вставить. Тем более, что до неё я недостатка в сексе не испытывал, и резкое исчезновение привычной половой жизни раздражало.
Одновременно, не хотелось и расставаться – девушка была симпатичная, заводная и темпераментная. Хотелось лишь полнее обладать ею.
Решив поставить вопрос ребром, в один из дней я в нарочито жёсткой форме заявил – я мужчина со своими потребностями, мне надоело ублажать тебя, работая дежурным пиздолизом, хочу полноценного секса. Давай что-то решать, либо просто расстанемся.
Старую песенку «Если бы ты был моим будущим мужем» оборвал, сказав, что мне ещё учиться и учиться, и быть заочным мужем до окончания института, пока она будет работать где-то по распределению, бессмысленно. Хочешь проводить время вместе – давай, нет – лучше разбежаться.
— «Но я не хочу терять девственность!»
— «Тогда давай в попу» - предложил я.
Слегка подумав и скорчив обиженную гримасску, Ирка сказала «Давай попробуем».
В те времена коридорных общаг и общих душевых, располагавшихся в подвале, о нынешних удобствах типа ароматных клизм и анальных лубрикантов никто просто не думал. Обошлись детским кремом и бумажными полотенцами
Для начала прошёлся, работая язычком, как крыльями бабочки, по ложбинке на спине, от лопаток до копчика, при этом мелкие бесцветные волоски в ямочках на верхней части попы, встали дыбом. Затем покрыл поцелуями попу, уделив достаточное время каждой половинке, и лишь после этого развёл руками ягодицы, открыв небольшую щёлку ануса, опоясанную вокруг узким колечком кожи в мелкую гармошку.
Слегка коснулся его языком.
Отверстие дёрнулось и сократилось, сжавшись в точку.
Начал нежно обрабатывать его языком по окружности, одновременно смачивая слюной.
Анус расслабился и даже чуть приоткрылся, а Ирка начала слегка постанывать.
Отвинтив тюбик с кремом, я щедро смазал им анус и пальцы на правой руке, после чего стал осторожно вводить указательный палец в отверстие. Палец вошёл с лёгким сопротивлением, после чего я некоторое время подвигал им внутри, а затем достал, и наложив новую порцию крема, ввёл большой палец.
Ирка, прогнув спину, выставила попу вверх, и даже начала слегка подмахивать ею навстречу пальцу. Поработав так некоторое время, я стал вводить два пальца – указательный и средний. Она коротко и тихо вскрикнула.
— «Больно?» - спросил я.
— «Ноготь, царапается» - прошептала Ирка.
После чего я не стал дальше возиться с пальцами, а смазав член, начал медленно вводить его в попу. После двух-трёхсекундного сопротивления головка проскользнула за сфинктер и зафиксировалась. Ещё несколько усилий, и член вошёл на половину длины.
— «Как ты?» - спросил я.
— «Нормально» - ответила молчавшая до сих пор Ирка.
Теперь я стал двигать членом, сначала медленно и осторожно, затем постепенно увеличивая амплитуду. Вот уже член стал входить в попку на всю длину, а Ирка слегка постанывать в такт движениям. Член всё глубже проникал в плотные и тёплые глубины попы, и от этих ощущений у меня начало срывать крышу. Я быстрее заработал бёдрами, почти перестав остерегаться, Иркины стоны превратились в какой-то жалобный щенячий скулёж, но это было явно не от боли. Наконец я разрядился прямо ей в попу и опустился на неё, застыв, лишь медленно целуя её плечи и шею, а одной рукой лаская грудь.
Остывающий член чувствовал, как Иркин задний проход то обжимает его, то расслабляется, время от времени сокращаясь.
— «Ну и как?» - Спросил я Ирку, когда всё закончилось.
— «Знаешь, даже ничего» - ответила она.
Всю оставшуюся до распределения Ирки весну мы задорно аналились, перемежая его с оральным сексом. Причём со временем прелюдии стали короче, а секс грубее и разнообразнее, к обоюдному удовольствию.
Лишь потом, став поопытнее, я понял, что наверняка Ирка баловалась аналом и до меня, причём нередко. Лёгкость проникновения, отсутствие боли и явное умение расслабить попу, когда это нужно, указывают на это достаточно однозначно. А в анальную девственницу играла (как и положено пианистке), пока ещё надеялась меня на себе женить.
Искренне надеюсь, что она всё же нашла того, кому в качестве свадебного подарка смогла преподнести свою столь бережно хранимую "невинность".
